Продержавшись около двух лет в бесковидном состоянии, я почти забыла о вирусе, так как была полностью уверена, что не заболею. Большие надежды возлагались и на две дозы вакцины, которыми я привилась, а так же на соблюдение соцдистанции, ношение маски, дезинфекцию и прочие строго соблюдаемые мною правила карантинного режима, благодаря чему я уже забыла, что такое обниматься с подругами и друзьями, полеты в небо и поезда.

Но, как говорится, хоть береженого и сам Бог бережет, но черт все равно подгадит. И в сакральности второй части поговорки мне пришлось убедиться лично.

После интервью, состоявшегося 20 января, вечером мне стало плохо. Уже ближе к ночи: температурные корчи, ломота в теле, кашель и чих. Промучившись всю ночь, отменила интервью, назначенное на 21-е число, а утром вызвала бригаду, сдала тест. На следующий день пришел ответ «ПОЗИТИВ».

Не раздумывая, вызвала скорую и попросила отвезти меня в модульный госпиталь в поселке Зых, в котором я планировала оставаться до полного исцеления. Наскоро собрала вещи, необходимые в больнице, не забыв впихнуть в рюкзак и ноутбук для работы.

Скорая въехала в большой двор с военизированной охраной. Поддерживаемая врачами, я вошла в здание, а мой наскоро собранный дома рюкзак подхватили сотрудники. Несмотря на плохое самочувствие и туман перед глазами, мне было интересно: я глазела по сторонам, наблюдала за персоналом — парнями и девушками, суетившимися в регистратуре. После прохождения необходимых приемных процедур меня пригласили в отдельную комнату, попросили перечислить и сдать в камеру хранения ценности и деньги, если таковые имеются. Ценности в виде ноутбука и телефона я попросила оставить, а вот имеющиеся в кошельке 100 манатов сдала в камеру хранения.

«Вам их вернут при выписке», — заверили сотрудники. Подписала расписку, что не возражаю против данной процедуры.

Затем меня повели на этаж выше и я подумала, что для человека, никогда не лежавшего в больнице больше суток, одна только мысль о длительном пребывании в подобных местах вызывает если не ужас, то уныние и тоску.

Идти по коридору пришлось недолго, мы зашли в палату и начали распаковываться.

— А чего это мы такие кислые? — спросила молоденькая медсестра, ловко устанавливая мне в вену порт для катетера.

— Да, действительно, — пропела другая, уколов мой палец для проверки крови на наличие сахара.

Пытаюсь шутить, но плохое самочувствие «шепчет», и потому сижу молча, как мышь, что на меня вообще не похоже. В глазах темно из-за забора крови: восемь пробирок уже заполнено: расширенный биохимический анализ — вплоть до проверки на ВИЧ и СПИД. В коммерческой клинике за такие анализы пришлось бы выложить довольно внушительную сумму. Да и за рентген, на процедуру которого меня отвели позже — тоже. А здесь, в модульном госпитале, и проверка, и лечение — все абсолютно бесплатно.

На время меня оставили в покое.

Палата №30

Я выбрала для себя койку и огляделась по сторонам. Обычная белая палата, 4-местная, ортопедические кровати с хорошими удобными матрасами, системные столбы, в стенах устройства для ингаляторов, столики на колесиках, тумбочки между койками. Санузел с душевой кабинкой. Довольно удобно, если бы не так уныло. Я в палате одна, что не могло не радовать.

— А мы вас знаем, — сказал вошедший врач. — Вы журналистка, читаем ваши статьи. Попали все-таки к нам? А писали на своей страничке, что дома лечитесь.

— Так я от гриппа лечилась.

— Это вам так кажется, что от гриппа. Тест сдавали? Не сдавали! Да и ковид — штука коварная, иногда тесты его не выявляют, а если у вас так случилось, что подряд заболели, значит, изначально уже подхватили вирус. Так что, Яна ханум, не падайте духом, но минимум на 10-12 дней вы останетесь с нами и мы вас вылечим.

12 дней! А я планировала выйти отсюда самое позднее в пятницу. Пытаюсь апеллировать новым распоряжением Минздрава о том, что больше семи дней в карантине не держат, но мне ответили, что на пациентов модульных больниц это правило не распространяется. И я поняла, что загремела по полной.

С первого дня мне начали ставить системы — витамины и антибиотики, чтобы подготовить организм к приему лекарственного коктейля от ковида. А тем временем палата моя еженощно пополнялась новыми пациентами. С каждым поступившим пациентом палата наполнялась шумом, гамом часа на полтора. Затем все стихало и можно было спать до утра.

А утром я знакомилась с моими подселенцами. Но они, как правило, надолго не задерживались: их переводили в другие палаты, чтобы не беспокоить меня.

В корпусе очень много народу, и, кстати, состав пациентов интернационален: тут и местные граждане, и индусы, и турки, и арабы. Но есть еще одна категория заболевших — сотрудники модульного госпиталя: врачи, работники лаборатории, медсестры и санитарки.

— Ну, Яна ханум, отвечайте, какая у журналистов профессиональная болезнь? — задает мне вопрос врач, покашливая в маску.

— Ну, остеохондроз шейных позвонков в основном, ну, может, еще что с позвоночником, — отвечаю я.

— А у нас — ковид! — смеется врач сквозь кашель. — По нескольку раз уже переболели, на работе лечимся, и продолжаем работать. Все равно мы тут все уравнены — и врачи, и пациенты. Вы, главное, Яна ханум, не болейте, поправляйтесь, вы очень нужны в строю.

Добрые слова и кошке приятны, и уж тем более заболевшему ковидом журналисту. А потому я горячо поблагодарила врача, смаргивая внезапно накатившие слезы…

Так уж получилось, что палата №30 постепенно превратилась в любимое место дружеских посиделок врачей и медсестер.

Ежедневно модуль заполняется пациентами, их число растет. В последние дни скорая привозит по ночам все больше заболевших, и скоро были  заполнены все корпуса. Я поняла, что врачи, предсказавшие рост эпидемии ковида, были правы, да и сама я прослеживаю статистику, ежедневно публикуемую Оперативным штабом.

Кругом слышны стоны и кашель, от этого никуда не деться. Да и сам ты — часть этого страдающего от болезни общего организма. И ты сам, и врачи, которые постоянно рядом, даже несмотря на плохое самочувствие.

По словам врачей, люди попадают в  модуль в самом разном состоянии: есть, как я, моментально среагировавшие на опасность и прибывшие для капитального лечения. А есть и те, кто поначалу предпочел лечиться дома, но организм оказался слишком слабым, а вирус — слишком коварным.

Как отметила заведующая отделением Зейнаб Джафарова, участились случаи, когда в модуль прибывают именно те, кто пытался самостоятельно лечиться.

«К нас поступают люди с целым «букетом» запущенных хронических заболеваний, любое из которых помогает коронавирусу ускорить наступление смерти. Мы не просто лечим ковид, а пытаемся вылечить пациента и от сопутствующих заболеваний. У нас есть пациенты, излечившиеся от ковида, но, скажем, с проблемной печенью: пока не вылечим- не выписываем, потому что знаем, что сам он лечиться не станет. И только тогда, когда мы полностью уверены в том, что последствий ковида у него уже не будет – выписываем», — говорит доктор Джафарова.

Врачи отмечают, что зачастую у них складывается ощущение, что люди, попавшие в госпиталь с ковидом, до того ни разу не были у доктора: по карте крови и другим показателям видны запущенные хронические болезни, на вопрос: «Знаете ли вы, что у вас проблемы с почками (печенью, сердцем и так далее)» часто отвечают «нет». Те, кто знает, но запустили, жалуются на отсутствие средств.

Необходимо отметить, что последствия такой халатности всегда бывают очень печальны. Взять хотя бы тот же самый ковид: он бьет по слабым местам, уже атакованным ранее другими болезнями.

Мне врачи сказали, что у меня здоровый организм, который сломает любой вирус об колено: «Вы у нас просто герой».

За время моего нахождения в модуле кровь собирали четыре раза — через каждые три дня.

В модуле чистота и порядок. Убираются в палатах по 5-6 раз в день, все строго и капитально дезинфицируется. Под пристальным присмотром супервайзера отделения Сябы Асади ни пылинки не проскочит. Ее боготворят все санитарки и считают, что она в своем деле лучшая — самая вежливая, внимательная и чистоплотная.

…Вечерами пациенты ощущают беспокойство: болезнь и препараты повышают давление: дежурные медсестры ходят по палатам с аппаратурой и медикаментами. Пациенты стараются отвлекаться от болезни, кто слушают музыку, кто смотрит фильмы, а кто перезванивается с близкими, рассказывая о своем состоянии.

Когда мне было совсем плохо, я звала медсестру Вусалю Алиеву, обладающей удивительной способностью успокоить каждого страждущего пациента ласковым словом. Меняя катетеры на руках, она всегда шутит, смеется. А когда ставила системы, то подолгу сидела около меня, рассказывая анекдоты и истории из жизни.

Постепенно мне стало лучше, и на четвертый день я вышла в коридор, несмотря на все еще присутствовавшую слабость. В конце коридора есть комната, где сидят медсестры, но пациентам, туда нельзя. Однако мне повезло, когда я зашла, в комнатке никого не было. За окном, выходившим на Зыхский судоремонтный завод, я увидела красивый закат над морем. Этот вид дал мне такой заряд энергии, что слабость как рукой сняло: я поняла, что очень хочу жить.

И после этого каждый вечер я приходила в комнату медсестер, чтобы увидеть море. Поскольку я в модуле на особом счету, эту маленькую шалость мне простили.

Пожалуй, единственное, из-за чего мне пришлось изрядно потрепать нервы — это передачи. Кормят в модуле три раза в день, довольно сносно, но пресно, кроме того, больничная еда никогда еще никому особо не нравилась. Хочется домашней вкуснятенки, а вот ее как раз  нельзя. Мои друзья, прознав, что я нахожусь в модульном госпитале, приезжали и оставляли для меня гостинцы и цветы. Но строгий больничный регламент не позволял передать больше дозволенного: цветы и апельсины, тортики и пирожные, жареная курочка и кябаб — все пришлось увезти обратно. Мне же всякий раз передавали только печенье, яблоки, бананы и груши. Никакого жареного, никакого соленого, ничего, что вызывает холестерин и аллергию. Небольшое исключение делается для заболевших ковидом сотрудников модульного госпиталя. И это понятно, потому что пациенты уходят, а врачи и медперсонал остаются, чтобы и дальше самоотверженно бороться с эпидемией, пока она окончательно не сойдет на нет.

Фруктов и сладостей мне приносили так много, что я охотно угощала санитарок и медсестер, очень хотелось отблагодарить их за внимание и заботу. Коррупция в модуле ни в коем случае не поощряется: на проходной тщательно следят, чтобы ни копейки никто не пронес, проверяют продукты и вещи не хуже, чем натасканные сотрудники таможни аэропорта. И если, что найдут — тут же возвращают обратно.

…К концу недели выписывают представителей «старой гвардии», то есть тех, кто прибыл в модуль 2 недели назад. И это всегда радость! Люди, получив негативный ответ на тест, с криками: «Я здоров!!!!» выбегают в коридор, некоторые заходятся в неудержимом плясе прямо в палате. И совсем скоро я тоже смогу провальсировать по коридору — вплоть до окошка с кораблями и закричать «Я здорова! Мы победили ковид»! И предпосылки этому есть: постепенно мне отменили все препараты, а в субботу утром вынули из вен ненавистные катетеры, от которых нестерпимо болели руки.

— Вам это уже не нужно, Яна ханум, — сказал мой лечащий врач. В понедельник сделаем тест, и если во вторник результат покажет негатив, вы можете выписываться.

Тихие слезы радости… Сейчас я сижу в палате, и пока никто не видит, и пока спит моя соседка, рыдаю в маску от счастья. А в коридоре весело поют медсестры, да и день сегодня такой светлый…

Яна Мадатова

Minval.az